Банкротство. Валютные обязательства.
Размер денежного требования, выраженного в иностранной валюте, подлежит установлению по курсу исходя из даты введения процедуры наблюдения в отношении должника. Решение суда установившей долг в рублях правового значения не имеет.
Несмотря на то, что в резолютивной части судебного акта, на котором общество основывает свои требования, отсутствует указание на размер взыскиваемых сумм в иностранной валюте, из его мотивировочной части следует, что долг по кредиту выражен в евро.
Аналогичный вывод следует также из текста кредитного договора.
С учетом изложенного, указание судом общей юрисдикции в судебном акте на взыскание конкретной суммы в рублях произведено в целях исполнения судебного акта, что никоим образом не повлияло как на валюту долга, так и на объем и соотношение прав и обязанностей участников кредитного правоотношения.
При таких условиях суды апелляционной инстанции и округа, ограничившие размер установленных требований суммой, указанной в резолютивной части решения суда общей юрисдикции, без учета достигнутых сторонами кредитного соглашения договоренностей пришли к ошибочному выводу о частичном удовлетворении заявления общества.
Определение ВС РФ от 06.10.17 по делу № А51-2680/16
Банкротство.
Оценка погашения поручителем долга путем перечисления денежных средств напрямую основному должнику минуя банк.
Судами установлено, что денежные средства общество «Шарм» перечислило не кредитной организации, перед которой оно поручилось за Иванову М.А., а заемщику.
В связи с чем не имелось оснований для вывода о том, что данное перечисление повлекло за собой правовые последствия, предусмотренные статьей 365 Гражданского кодекса Российской Федерации, — переход к обществу «Шарм» требований, которые кредитная организация имела к Ивановой М.А.
Предмет доказывания.
Для правильного разрешения спора судам надлежало исследовать обстоятельства, касающиеся сделки, лежащей в основе перечисления денежных средств. Общество «Шарм» и Иванова М.А., по сути, указывали на то, что перечисление произведено в отсутствие какого-либо связывающего их договора, повлекло за собой возникновение обязательств из неосновательного обогащения, которые соглашением от 07.05.2012 были новированы в заемные.
Оценка непринятия судом заявления о фальсификации доказательств.
В соответствии со статьей 161 5 АПК РФ суд помимо разъяснения уголовно-правовых последствий заявления о фальсификации доказательства, исключения оспариваемого доказательства из числа доказательств по делу с согласия лица, его представившего, при отсутствии такого согласия должен проверить обоснованность заявления о фальсификации доказательства. В этом случае арбитражный суд принимает предусмотренные федеральным законом меры для проверки достоверности заявления о фальсификации доказательства, в том числе назначает экспертизу, истребует другие доказательства или принимает иные меры.
Право назначения экспертизы по инициативе суда предусмотрено и пунктом 3 статьи 50 Закона о банкротстве.
Поэтому заявление банка о фальсификации соглашения от 07.05.2012 не могло быть оставлено без рассмотрения и по мотиву неподачи банком ходатайства о проведении судебной экспертизы.
Соглашение от 07.05.2012 существенно влияло как на правовую квалификацию возникших отношений, так и на начало течения срока исковой давности.
Применительно к рассматриваемому делу суд первой инстанции обязан был принять к рассмотрению заявление о фальсификации. В случае отказа общества «Шарм» от исключения соглашения от 07.05.2012 из числа доказательств по делу суду следовало осуществить проверку достоверности заявления о фальсификации, в ходе которой он вправе был истребовать от сторон дополнительные доказательства, подтверждающие либо достоверность оспариваемого доказательства, либо наличие (отсутствие) фактов, в подтверждение (отрицание) которых оно было представлено.
Однако суд первой инстанции без соответствующей проверки констатировал обоснованность требования общества «Шарм», основанного на соглашении от 07.05.2012, сочтя его надлежащим доказательством, что другим кредитором оспаривалось.
Определение ВС РФ от 16.11.17 по делу № А56-71402/2015
Порядок регресса сопоручителем к иным поручителям при исполнении сопоручителем обязательства должника.
Признаки совместного обеспечения.
В ситуации, когда одно лицо, входящее в группу компаний, получает кредитные средства, а другие лица входящие в ту же группу, объединенные с заемщиком общими экономическими интересами, контролируемые одним и тем же конечным бенефициаром, предоставляют обеспечение в момент получения финансирования, зная об обеспечительных обязательствах внутри группы, предполагается, что соответствующее обеспечение направлено на пропорциональное распределение риска дефолта заемщика между всеми членами такой группы компаний вне зависимости от того, как оформлено обеспечение (одним документом либо разными), что позволяет квалифицировать подобное обеспечение как совместное обеспечение. Иное может быть оговорено в соглашении между лицами, предоставившими обеспечение, или вытекать из существа отношений между ними.
Предмет доказывания при совместном обеспечении.
Суды ошибочно не исследовали входящие в круг обстоятельств, подлежащих установлению в рамках обособленного спора, вопросы о том, действительно ли существовала группа компаний «Диамант», имелось ли волеизъявление членов этой группы на предоставление совместного обеспечения, не определили долю каждого члена группы в обеспечении кредитных обязательств (при условии выдачи ими совместного обеспечения).
Сопоручитель имеет право на регресс в размере сверх падающей на него доли. Ответственность поручителей определяется исходя из той части превышения, которая приходится на него.
Таким образом, в случае предоставления совместного обеспечения судам при проверке обоснованности спорного требования следовало выяснить, исполнено ли обществом «Бриг» обязательство перед Райффайзенбанку в размере, превышающем долю данного общества, имея ввиду, что при совместном обеспечении общество «Бриг» вправе получить с остальных солидарных должников, выдавших обеспечение, компенсацию в размере того, что общество «Бриг» уплатило сверх падающей на него доли. При этом ответственность перед обществом «Бриг» любого другого солидарного должника в обеспечительном обязательстве определяется исходя из той части превышения, которая приходится на него.
Сопоручитель исполнивший обязательство должника имеет право на регресс к иным поручителям только в случае полного исполнения обязательства должника.
Более того, из существа обеспечительных обязательств, направленных на максимальное удовлетворение требований кредитора за счет имущества поручителей и залогодателей, и принципа добросовестного осуществления гражданских прав (статья 10 Гражданского кодекса) следует, что должник в обеспечительном обязательстве, частично исполнивший обязательство перед кредитором, не имеет права на удовлетворение своего требования к другому солидарному должнику до полного удовлетворения последним требований кредитора по основному обязательству (применительно к рассматриваемым отношениям по смыслу абзаца второго пункта 30 постановления № 42; в настоящее время согласно пункту 1 статьи 6, абзацу второму пункта 1 статьи 335, пункту 4 статьи 364 Гражданского кодекса (в редакции Федерального закона от 08.03.2015 № 42-ФЗ «О внесении изменений в часть первую Гражданского кодекса Российской Федерации»)).
С учетом этого, судам надлежало установить, исполнено ли в полном объеме обязательство перед Райффайзенбанком по кредитному соглашению от 05.10.2010 № RBA/8238, и в случае частичного неисполнения данного обязательства, включения непогашенной части задолженности перед основным должником по упомянутому кредитному договору в реестр требований кредиторов Михеева О.Л., определить порядок исполнения требования общества «Бриг»
Определение ВС РФ от 30.03.17 по делу № А12-45752/2015
Оценка погашения долга брата сестрой. Установление их волеизъявления.
Гражданское законодательство основывается на презумпции разумности действий участников гражданских правоотношений (статья 10 Гражданского кодекса). Поэтому, в ситуации, когда родственник бенефициара группы компаний, ведущий с ним общий бизнес, систематически производит платежи за этого бенефициара его кредитору, предполагается, что в основе операций по погашению чужого долга лежит договоренность между бенефициаром и его родственником — заключенная ими сделка, определяющая условия взаиморасчетов.
Коль скоро ни Попова Л.Л., ни Михеев О.Л. не представили в материалы дела письменный текст соглашения, судам следовало установить существо связывающей их сделки путем исследования обстоятельств, касающихся расчетов Поповой Л.Л. с банком «Ренессанс Кредит».
Однако в случае уплаты Поповой Л.Л. денежных средств за должника в пользу банка «Ренессанс Кредит» вследствие дарения, не имелось оснований для включения в реестр требований кредиторов Михеева О.Л. суммы, перечисленной Поповой Л.Л. кредитной организации (абзац первый пункта 1 статьи 572 Гражданского кодекса)
При наличии аффилированности должника и лица исполнившего за него обязательство бремя доказывания разумности своих действий (погашение долга без согласования с должником) возлагается на последнего.
Если обстоятельства, на которые указывал Промсвязьбанк, соответствовали действительности, судам согласно положениям статьи 65 АПК РФ следовало возложить на Попову Л.Л. бремя опровержения — обоснования разумных причин того, что она погашала задолженность за Михеева О.Л., предварительно не оговорив с ним последствия своих действий.
Суброгация. Переход залога от банка к сестре должника.
В части, касающейся залогового обеспечения, выводы судов не основаны на законе вне зависимости от того, заключалось Поповой Л.Л. и Михеевым О.Л. соглашение либо нет.
Как уже отмечалось, при наличии соглашения правила о суброгации применению не подлежали.
Действовавшая в этот период времени редакция статьи 313 Гражданского кодекса Российской Федерации не содержала положений о том, что в отсутствие возложения исполнение третьим лицом просроченного денежного обязательства влечет переход к нему прав кредитора по исполненному обязательству в соответствии со статьей 387 названного Кодекса. Исключение законом было сделано лишь для случаев, когда третье лицо подвергается опасности утратить свое право на имущество должника вследствие обращения взыскания кредитором. Однако такие обстоятельства судами не были установлены.
Поэтому вывод судов о переходе к Поповой Л.Л. прав банка «Ренессанс Кредит» по правилам о суброгации ошибочен.
Более того, в материалах обособленного спора отсутствуют и доказательства передачи Поповой Л.Л. прав по закладной в порядке, установленном статьей 48 Федерального закона от 16.07.1998 № 102-ФЗ «Об ипотеке (залоге недвижимости)».
Определение ВС РФ от 30.03.17 по делу № А12-45752/2015, Определение ВС РФ от 30.03.17 по делу № А12-45752/2015
Действия должника по исполнению им обязательства третьего лица по правилам статьи 313 ГК РФ могут быть оспорены на основании статьи 61.3 Закона о банкротстве.
Однако согласно буквальному смыслу пункта 1 статьи 61.3 (с учетом пункта 3 статьи 61.1) Закона о банкротстве на основании этой нормы может быть признан недействительным не только платеж, совершенный несостоятельным должником в месячный период подозрительности в отношении его кредитора, но и платеж, совершенный в данный период в отношении иного лица, если данный платеж повлек за собой оказание предпочтения одному из кредиторов должника перед другими его кредиторами.
Установление причин оплаты долга должником за 3-е лицо.
Как действующая в настоящее время, так и прежняя редакции статьи 313 Гражданского кодекса исходят из того, что в случае, когда исполнение обязательства было возложено должником на третье лицо, последствия такого исполнения в отношениях между третьим лицом и должником регулируются соглашением между ними (абзац первый пункта 21 постановления Пленума ВС РФ от 22.11.2016 № 54 «О некоторых вопросах применения общих положений ГК РФ об обязательствах и их исполнении»). Упомянутое соглашение может являться сделкой, опосредующей заемные отношения между третьим лицом и должником, договором, предусматривающим дарение третьим лицом должнику исполненного в пользу кредитора, соглашением о погашении существующего обязательства третьего лица перед должником посредством платежа третьего лица в пользу кредитора должника и т.д. (соглашение, лежащее в основе возложения исполнения обязательства на третье лицо).
Применительно к рассматриваемой ситуации, при наличии между предпринимателем и обществом «Терминал» соглашения, лежащего в основе возложения на предпринимателя исполнения обязательства по выплате лизинговых платежей, последний, перечислив денежные средства, непосредственно перед возбуждением дела о банкротстве и после принятия заявления о банкротстве предоставил обществу «Терминал» исполнение по названному соглашению преимущественно перед другими кредиторами предпринимателя, что, в свою очередь, не исключает возможность признания спорных платежей недействительными на основании пункта 2 статьи 61.3 Закона.
Кроме того, при распределении риска банкротства фактического плательщика следует учитывать, что лицо, получившее от него в преддверии банкротства денежные средства в счет погашения чужого для предпринимателя долга, не может быть поставлено в лучшее положение по сравнению с кредиторами такого плательщика, получившими исполнение по обязательствам самого предпринимателя в это же самое время. При ином подходе будет нарушен фундаментальный принцип равенства участников гражданских правоотношений (статья 1 Гражданского кодекса).
Определение ВС РФ от 26.05.17 по делу № А12-45751/2015
Требование о взыскании неустоек как обеспеченное залогом имущества должника подлежит удовлетворению после погашения основной суммы задолженности и причитающихся процентов по требованиям всех кредиторов третьей очереди, включая незалоговых, однако оно имеет залоговое преимущество перед удовлетворением необеспеченных требований кредиторов по санкциям.
Ни законом, ни кредитным договором не предусмотрено, что в случае банкротства заемщика залог в отношении требований по взысканию неустоек, возникших в связи с неисполнением обеспеченного залогом обязательства, прекращается. Данные требования подлежат удовлетворению в очередности, установленной в пункте 3 статьи 137 Закона о банкротстве (пункт 17постановления N 58).
Таким образом, требование о взыскании неустоек как обеспеченное залогом имущества должника должно учитываться отдельно в реестре требований кредиторов, подлежит удовлетворению после погашения основной суммы задолженности и причитающихся процентов по требованиям всех кредиторов третьей очереди, включая незалоговых, однако оно имеет залоговое преимущество перед удовлетворением необеспеченных требований кредиторов по санкциям. Следовательно, требование Павлова С.Э. о взыскании неустоек подлежит отнесению к обеспеченным залогом требованиям, подлежащим удовлетворению после погашения требований кредиторов третьей очереди по основному долгу и процентам.
Выводы судов об обратном привели к необоснованному приравниванию требований кредиторов по финансовым санкциям обеспеченных и необеспеченных залогом, что противоречит сути залоговых правоотношений и положениям статей 334, 337 ГК РФ.
Определение ВС РФ от 30.03.17 по делу № А79-7479/2014
Часть 5 статьи 334 ГК РФ (судебный залог) не применяется при банкротстве должника.
Правовая природа ч.5 ст. 334 ГК РФ.
Неотъемлемой частью приведенной нормы является отсылка при определении лиц, обладающих правами залогодержателя, к статье 174.1 Гражданского кодекса, пункт 2 которой регулирует последствия совершения сделки в отношении имущества, распоряжение которым запрещено в судебном или ином установленном законом порядке в интересах кредитора. В соответствии с ранее действовавшим законодательством в ситуации, когда должник в нарушение ареста, наложенного на его имущество в пользу кредитора, отчуждал арестованное имущество третьему лицу, защита прав такого кредитора обеспечивалась посредством признания недействительной сделки по распоряжению имуществом и применением последствий ее недействительности. Согласно же действующим положениям пункта 2 статьи 174.1 Гражданского кодекса соответствующая сделка действительна, что позволяет арестованному имуществу находиться в обороте. Поэтому наделение кредитора правами залогодержателя по правилам пункта 5 статьи 334 Гражданского кодекса обусловлено необходимостью защиты его прав, прежде всего, путем предоставления кредитору возможности обратить взыскание на арестованную вещь после того, как ее собственником стало другое лицо, которое знало или должно был знать о запрете (закрепление в отношении арестованного имущества принципа следования обременения за вещью).
Приоритет специальных норм.
При этом в пункте 5 статьи 334 Гражданского кодекса законодатель лишь приравнял права взыскателя к правам залогодержателя, не указав на то, что в связи с введением запрета на распоряжение имуществом возникает полноценный залог. Более того, как следует из буквального смысла указанной нормы, правила о возникновении прав залогодержателя действуют, если иное не вытекает из существа отношений залога
Судебная коллегия считает, что иное (отсутствие прав залогодержателя) вытекает из существа отношений залога в ситуации несостоятельности (банкротства) должника.
Порядок же исполнения актов о взыскании задолженности с несостоятельного должника регулируется нормами законодательства о банкротстве, которые являются специальными по отношению к общим правилам исполнения. Закон о банкротстве исключает возможность удовлетворения реестровых требований, подтвержденных судебными решениями, в индивидуальном порядке и не содержит предписаний о привилегированном положении лица, в пользу которого наложен арест.
Наоборот, правоотношения, связанные с банкротством, основаны на принципе равенства кредиторов, требования которых относятся к одной категории выплат (пункт 4 статьи 134 Закона о банкротстве), что, в свою очередь, не допускает введение судом, рассматривающим дело о несостоятельности, различного режима удовлетворения одной и той же выплаты в зависимости от формальных (процедурных) критериев, не связанных с ее материальной правовой природой (в зависимости от того, как будет разрешено ходатайство о наложении ареста). Поэтому запрет на распоряжение имуществом не порождает таких залоговых свойств, которые позволяют кредитору получить приоритет при удовлетворении его требований в процедурах банкротства
Различия между договорным, законным залогом и судебным залогом.
По смыслу названных статей Закона о банкротстве при недостаточности имущества для распределения между всеми кредиторами должника подобный приоритет возникнет при ординарном залоге — залоге на основании договора либо закона (пункт 1 статьи 334.1 Гражданского кодекса), то есть когда используются стандартные гражданско-правовые меры обеспечения самого гражданского обязательства. Права же залогодержателя, указанные в пункте 5 статьи 334 Гражданского кодекса, возникают в большей части из процессуальных правоотношений (в том числе вследствие принятия судом обеспечительных мер), при наличии широкого усмотрения со стороны государственного органа (не являющегося стороной материальных отношений) как в вопросе об определении имущества, в отношении которого может быть наложен запрет, так в вопросе о том, имеются ли основания для введения запрета, определенные правовым актом, регулирующим процедуру ареста. Эти права могут быть реализованы лишь после вступления в силу решения, которым удовлетворены требования, обеспечивающиеся запретом.
Следовательно, названные меры, по сути, выступают не способом обеспечения исполнения обязательства как такового, а являются особым механизмом, направленным на фактическую реализацию подтверждающего обязательство акта государственного органа о взыскании задолженности, и они действуют в рамках общих правил исполнения.
Определение ВС РФ от 27.02.17 по делу № А11-9381/2015
Проверка доходов покупателя, учет свидетельских показаний.
Между тем судами первой и апелляционной инстанций вопрос о том, позволяло ли финансовое положение кредитора Шибановой Л.И. (с учетом его доходов) предоставить должнику соответствующие денежные средства не исследовался, представленному нотариально удостоверенному объяснению главного бухгалтера ООО «Антей» Пачук Евгении Николаевны, согласно которому ею по просьбе Бабия Н.Ф. были выданы Шибановой Л.И. квитанции к приходно-кассовым ордерам на сумму 1 300 000 рублей, при этом денежные средства переданы не были, оценки не дано, хотя приняты в качестве доказательств оплаты по договору цессии от 03.06.2011 № 6 свидетельские показания бывшего менеджера по продажам ООО «Торговый дом ИЗКВ» Бисикало О.Ю.
Проверка полномочий на заключение договора.
Согласно экспертному заключению ООО «СибРегинЭксперт» от 04.07.2016 № 112-07/2016 временной период выполнения подписей от имени Шибановой Л.И. и от имени Афанасьева Н.Ю. в договоре уступки права требования (цессии) от 03.06.2011 не соответствует дате заключения договора цессии 03.06.2011, указанной в документе, данные подписи выполнены в 2015 году, предположительно в период 1 -го полугодия 2015 года.
Суд первой инстанции, полагая, что выводы эксперта не могут являться основанием для отказа во включении требования Шибановой Л.И. в реестр требований о передаче жилых помещений должника, пришел к преждевременному выводу об оспоримости договора цессии, поскольку судом не исследовался вопрос о наличии полномочий на подписание договора цессии от 03.06.2011 в 2015 году от имени генерального директора ООО «Торговый дом ИЗКВ» у Афанасьева Н.Ю. и от имени директора ООО «Антей» у Бабий Н.Ф.
Вывод СОЮ о действительности договора правового значения не имеет, поскольку экспертиза не проводилась.
При принятии вышеназванного решения суда общей юрисдикции экспертиза по договору цессии от 03.0.2011 не проводилась, временной период подписей сторон договора цессии от 03.06.2011 не устанавливался, следовательно, не исследовались обстоятельства правомерности заключения данного договора, в связи с чем, отсутствуют основания для применения положений пункта 3 статьи 69 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации.
Постановление АС ВСО от 03.05.17 по делу № А19-4848/2015
Оценка реальности сделки (создание искусственной задолженности)
Задолженность возникла в связи с перечислением им должнику в период с 12.03.2014 по 29.06.2015 29 288 000 рублей (платежные поручения, выписки по банковскому счету), в то время как товар поставлен должником стоимостью 24 265 811 рублей 91 копейка (оригиналы товарных накладных).
В уточненном бухгалтерском балансе за 2014 года кредитором дебиторская задолженность в заявленной сумме отражена.
Бухгалтерский баланс ООО «Октан» за 2015 год содержит указание на дебиторскую задолженность в размере 5 022 187 рублей 69 копеек. Из акта сверки за 2015 год следует, что задолженность должника составила за 2014 год 3 711 327 рублей 34 копейки, а всего, на конец 2015 года, 5 022 187 рублей 69 копеек.
Кредитором представлены доказательства регулярной поставки товара от должника и оплаты за товар вплоть до 27.05.2015.
При таких обстоятельствах вывод суда апелляционной инстанции о недостоверности сведений по оплате товара кредитором за поставку товара должнику, о 6 А69-3918/2015размере долга, указанного должником и кредитором в публичных отношениях, является необоснованным и противоречащим представленным в материалы дела доказательствам.
Постановление АС ВСО от 23.05.17 по делу № А69-3918/2015
Специальный срок на предъявление требований в конкурсном производстве начинает течь с уведомления к/у кредитора, даже в случае если кредитор(ФНС) является заявителем дела о банкротстве и ранее уже включался в реестр.
Кроме того в абзаце 2 пункта 65 названного постановления особо отражено, что специальный месячный срок на предъявление требований установлен в пункте 2 статьи 228 Закона о банкротстве только для кредиторов, получивших уведомление конкурсного управляющего, и установлено, что требования кредиторов, не получивших указанное уведомление, могут быть заявлены в арбитражный суд вплоть до закрытия реестра требований кредиторов в срок, установленный абзацем 3 пункта 1 статьи 142 указанного Закона.
Иной порядок исчисления сроков для предъявления требований кредиторов отсутствующего должника Закон о банкротстве не содержит.
Судами с учетом того, что уполномоченный орган является заявителем по делу, вопрос уведомления его конкурсным управляющим, в том числе путем опубликования сведений о признании отсутствующего должника банкротом, которое при обстоятельствах данного дела могло быть расценено в качестве надлежащего публичного уведомления с учетом положений статьи 228 Закона о банкротстве, не проверялись. Постановление АС ВСО от 17.05.17 по делу № А78-9651/2015
Банкротство. Начало течения срока на включение требований в реестр требований должника.
Согласно разъяснениям, содержащимся в пункте 25 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 13.10.2015 № 45, при исчислении срока для заявления требований в деле о банкротстве гражданина необходимо учитывать, что по смыслу статьи 213.7 Закона о банкротстве информация о признании обоснованным заявления о признании гражданина банкротом и введении реструктуризации его долгов, а также о признании гражданина банкротом и введении реализации его имущества, доводится до всеобщего сведения путем ее включения в ЕФРСБ и публикации в газете «Коммерсантъ» в порядке, предусмотренном статьей 28 названного Закона.
При определении начала течения срока на предъявление требования в деле о банкротстве гражданина следует руководствоваться датой более позднего публичного извещения.
С учетом изложенного, публикация обязательных сообщений не ограничивается размещением сведений лишь в одном источнике информации, а должна быть размещена не только в официальном печатном издании «Коммерсантъ», но и в ЕФРСБ, причем начало течения срока для предъявления кредитором требования к должнику определяется датой более позднего публичного извещения.
Поскольку информация о признании должника банкротом и введении процедуры реализации имущества гражданина размещена в ЕФРСБ 06.03.2017, поэтому кредитор имел право претендовать на включение его требования в реестр, обратившись с таковым до 06.05.2017.
Постановление АС ВСО от 29.06.17 по делу № А58-2815/2016
Двухмесячный срок установленный абзацем третьим пункта 1 статьи 142 Закона о банкротстве(закрытие реестра) для контрагента должника по недействительной сделки начинает течь с момента вступления в законную силу решения суда о признании сделки недействительной.
Таким образом, право на обращение с названным требованием в рамках дела о банкротстве контрагента могло быть реализовано ЗАО «Сибмост-45» только после вступления в законную силу судебного акта, которым сделки были признаны недействительными и применены последствия их недействительности.
По указанным причинам у кредитора по объективным обстоятельствам отсутствовала возможность по предъявлению указанного требования в двухмесячный срок, установленный абзацем третьим пункта 1 статьи 142 Закона о банкротстве. Поэтому двухмесячный срок для данного кредитора подлежит исчислению со дня вступления в законную силу судебного акта, которым сделки были признаны недействительными и применены последствия их недействительности.
Указанная правовая позиция применяется к реституционным требованиям должника к контрагенту.(Сделки были признаны недействительными в рамках дела о банкротстве кредитора)
Ссылка суда апелляционной инстанции на разъяснения, содержащиеся в пункте 26 постановления Пленума ВАС РФ от 23.12.2010 № 63 «О некоторых вопросах, связанных с применением главы ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» о том, что в случае, когда сделка была признана недействительной на основании пункта 2 статьи 61.2 или пункта 3 статьи 61.3 Закона о банкротстве, восстановленное требование подлежит включению в реестр требований кредиторов, но удовлетворяется за счет имущества должника, оставшегося после удовлетворения требований кредиторов третьей очереди, включенных в реестр, то есть в очередности, предусмотренной пунктом 4 статьи 142 Закона о банкротстве (пункт 2 статьи 61.6 Закона о банкротстве), является ошибочной, поскольку касается восстановленного права требования контрагента к должнику, а не реституционного требования должника к контрагенту.
Постановление АС ВСО от 17.05.17 по делу № А19-21387/2014
Проверка аффилированности при заявлении соответствующего довода.
По мнению судебной коллегии, в рассматриваемом случае наличие внутригрупповых отношений и, как следствие, общности хозяйственных интересов имеет существенное значение для правильного разрешения спора, поскольку установление подобного факта позволяет дать надлежащую оценку добросовестности действий как кредитора, заявившего о включении своих требований в реестр, так и должника, обязанность которого при нормальном функционировании гражданского оборота состояла в своевременном внесении арендных платежей.
Принадлежность к одной группе компаний определяется по юридическому корпоративное участие) и фактическому критерию.
При этом согласно позиции, изложенной в определении Верховного Суда Российской Федерации от 15.06.2016 № 308-ЭС16-1475, доказывание в деле о банкротстве факта общности экономических интересов допустимо не только через подтверждение аффилированности юридической (в частности, принадлежность лиц к одной группе компаний через корпоративное участие), но и фактической. Второй из названных механизмов по смыслу абзаца 26 статьи 4 Закона РСФСР от 22.03.1991 № 948-1 «О конкуренции и ограничении монополистической деятельности на товарных рынках» не исключает доказывания заинтересованности даже в тех случаях, когда структура корпоративного участия и управления искусственно позволяет избежать формального критерия группы лиц, однако сохраняется возможность оказывать влияние на принятие решений в сфере ведения предпринимательской деятельности.
Признаки аффилированности
О наличии такого рода аффилированности может свидетельствовать поведение лиц в хозяйственном обороте, в частности, заключение между собой сделок и последующее их исполнение на условиях, недоступных обычным (независимым) участникам рынка.
Распределение бремени доказывания.
При представлении доказательств аффилированности должника с участником процесса (в частности, с лицом, заявившем о включении требований в реестр, либо с ответчиком по требованию о признании сделки недействительной) на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего обстоятельства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы совершения сделки либо мотивы поведения в процессе исполнения уже заключенного соглашения.
Примеры нестандартного характера сделок
Именно на нестандартный характер сделки, на которой основано требование общества, ссылался банк в своих возражениях против включения спорной задолженности в реестр. Так, банк отмечал, что у Михеевой Т.Е. отсутствовали собственные экономические нужды по аренде коммерческих помещений общей площадью более 10 000 кв.м, впоследствии названные помещения передавались ею в субарендуиным участникам группы компаний. Поведение арендодателей, а затем и цессионариев, на протяжении более чем пяти лет до банкротства не обращавшихся с требованием о взыскании долга по арендной плате (тем самым, предоставлявших отсрочку исполнения обязательства на неопределенный срок), также не может быть объяснено с точки зрения такой цели коммерческого юридического лица как извлечение прибыли от своей деятельности.
Банк отмечал, что внутри группы компаний имеется несколько требований, связанных с арендой одного и того же имущества в аналогичный период. Такой довод требовал от суда проверки реальности отношений по пользованию имуществом между аффилированными лицами, то есть того, прикрывала ли цепочка арендных соглашений один договор аренды между собственником помещений и конечным независимым арендатором.
Определение ВС РФ от 26.05.17 по делу № А12-45751/2015
Банкротство. Предоставление участником должника денежных средств должнику в форме займа может свидетельствовать о наращивании подконтрольной кредиторской задолженности, что свидетельствует о корпоративном характере требования, что влечет отказ в иске.
В этой связи при оценке допустимости включения основанных на договорах займа требований участников следует детально исследовать природу соответствующих отношений, сложившихся между должником и займодавцем, а также поведение потенциального кредитора в период, предшествующий банкротству. В частности, предоставление должнику денежных средств в форме займа (в том числе на льготных условиях) может при определенных обстоятельствах свидетельствовать о намерении займодавца временно компенсировать негативные результаты своего воздействия на хозяйственную деятельность должника. В такой ситуации заем может использоваться вместо механизма увеличения уставного капитала, позволяя на случай банкротства формально нарастить подконтрольную кредиторскую задолженность с противоправной целью последующего уменьшения в интересах должника и его аффилированных лиц количества голосов, приходящихся на долю независимых кредиторов, чем нарушается обязанность действовать в интересах кредиторов и должника.
При таких условиях с учетом конкретных обстоятельств дела суд вправе переквалифицировать заемные отношения в отношения по поводу увеличения уставного капитала по правилам пункта 2 статьи 170 Гражданского кодекса Российской Федерации либо при установлении противоправной цели — по правилам об обходе закона (пункт 1 статьи 10 Гражданского кодекса Российской Федерации, абзац 8 статьи 2 Закона о банкротстве), признав за прикрываемым требованием статус корпоративного, что является основанием для отказа во включении его в реестр.
Бремя доказывания возлагается на участника должника.
При предоставлении заинтересованным лицом доказательств, указывающих на корпоративный характер заявленного участником требования, на последнего переходит бремя по опровержению соответствующего довода путем доказывания гражданско-правовой природы обязательства. В частности, судом на такое лицо может быть возложена обязанность раскрыть разумные экономические мотивы выбора конструкции займа, привлечения займа именно от аффилированного лица, предоставления финансирования на нерыночных условиях и т.д.
Предоставление участником займа должнику за счет выплаченных дивидендов может свидетельствовать о корпоративном характере сделки.
При рассмотрении настоящего обособленного спора общество отмечало, что Юрков В.И. является участником должника с долей в размере 50 % уставного капитала (и бывшим руководителем должника) и что единственным источником средств, за счет которых осуществлялось кредитование должника и погашение задолженности перед банком, являлись денежные средства самого должника, распределенные в качестве прибыли от хозяйственной деятельности.
Общество обращало внимание, что распределение прибыли в пользу участника и последующее предоставление должнику финансирования за счет этой прибыли свидетельствует об искусственном кругообороте денежных средств и позволяет сделать вывод о злоупотреблении участником своими правами во вред остальным кредиторам и мнимости многочисленных заемных сделок.
Однако ни один из указанных выше доводов общества в нарушение положений статей 71, 168 и 170 АПК РФ не получил какой-либо правовой оценки со стороны судов нижестоящих инстанций, в связи с чем не были и установлены обстоятельства, имеющие существенное значение для проверки обоснованности возражений общества против требований Юркова В.И. Вместе с тем, по мнению судебной коллегии, если распределение между участниками прибыли приводит к невозможности дальнейшего ведения хозяйственной деятельности ввиду недостаточности оборотных денежных средств, то предоставление должнику обратного финансирования в форме займов должно квалифицироваться в качестве обязательства, вытекающего из факта участия, и влечет отказ во включении в реестр требования по возврату суммы займа.
Определение ВС РФ от 06.07.17 по делу № А32-19056/2014
Банкротство. Отказ во включении в реестр требований кредиторов поручителя требования кредитора со ссылкой на прекращение поручительства в момент изменения процентной ставки по основному долгу без согласия поручителя неправомерен (договор поручительства заключен до внесения изменений в ГК РФ согласно ФЗ от 08.03.2015 № 42-ФЗ)
В соответствии со сложившейся в судах практикой применения названной нормы при изменении основного обязательства (в случае увеличения суммы основного долга либо размера процентов по денежному обязательству) поручитель продолжал отвечать перед кредитором на первоначальных условиях обязательства, обеспеченного поручительством, как если бы изменения обязательства не произошло.
Такой подход к толкованию названной нормы обусловлен необходимостью учета цели законодательного регулирования, состоящей в защите поручителя от неблагоприятных изменений основного обязательства, а не в создании для него необоснованных преимуществ в виде прекращения поручительства и в том случае, если основное обязательство было изменено без каких-либо неблагоприятных последствий для поручителя, хотя бы и без согласия последнего (пункт 37 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 12.07.2012 № 42 «О некоторых вопросах разрешения споров, связанных с поручительством»).
В настоящее время данный подход нашел свое отражение в действующей редакции статьи 367 Гражданского кодекса Российской Федерации.
При таких условиях выводы судов о том, что поручительство прекратилось в полном объеме, является ошибочным, нарушающим права общества как кредитора и создающим для недобросовестного поручителя ничем не мотивированную возможность уклоняться от исполнения принятых на себя обязательств.
Определение ВС РФ от 11.07.17 по делу № А63-12988/2014
Банкротство. Исключение требований из реестра судом по заявлению кредитора исключает возможность повторного включения в реестр аналогичных требований кредитора.
С учетом изложенного вынесение арбитражным судом определения об удовлетворении заявления конкурсного кредитора об исключении его собственных требований из реестра требований кредиторов должника лишает такого конкурсного кредитора права на повторное обращение с требованием к должнику (права повторно обратиться за принудительным исполнением судебного акта), поскольку имущественный спор разрешен по существу судебным актом, в частности — определением арбитражного суда о включении требований данного кредитора в реестр требований кредиторов.
Арбитражный суд, рассматривая заявление конкурсного кредитора об исключении его собственных требований из реестра требований кредиторов, не пересматривает судебный акт, которым требования такого кредитора были включены в реестр, а рассматривает вопрос нахождения данного кредитора в реестре с учетом его волеизъявления.
При указанных обстоятельствах, когда арбитражным судом при удовлетворении заявления Гуцаленко Т.А. об исключении ее требований из реестра требований кредиторов в определении от 10.11.2015 были разъяснены правовые последствия удовлетворения такого ходатайства, в том числе разъяснены положения пункта 8 постановления Пленума ВАС РФ от 15.12.2004 № 29, у конкурсного управляющего не имелось правовых оснований для включения спорных сумм повторно в реестр.
Постановление АС ВСО от 05.10.17 по делу № А19-14402/2014, Постановление АС ВСО от 05.10.17 по делу № А19-14402/2014(аналогичный обособленный спор)
